Blog

«Как я провел это лето» – немного необычная для меня самого пьеса, оно является как бы кроссовером, какой-то лиминальной фазой что ли, что касается моей профессиональной работы как художника. Эта пьеса – накопленное воспоминание, которое постоянно обновляется, переписывается и забывается. Это небольшая автобиография, может быть, лишь одного момента, растянутого на 15 минут. Эта пьеса про дом.

Каждый раз, когда я приезжаю в свой родной город Череповец, меня настигает, с одной стороны, восторг и тоска, а с другой, – это странное и будто бы неуловимое чувство принадлежности-происхожденности, сотканное из отвращения, любви, грусти, ненавсти и ощущения безысходности. Осознание коллективной обреченности на безысходность. В Череповце всё почти по-прежнему. Ну, на месте вещевого рынка построили, конечно, пятерочку, на каждом углу втиснули Магнит и Красное&Белое, но кажется, что все точно так же, как и 25 лет назад, когда я был подростком. Странно это все. Как будто время встало, а пространство утекает. А народ все тот же. Хамство чаще, чем привык, всем на все похуй как-то. Невероятная усталость и бедность.

В 60-ти километрах от Череповца есть деревня Глухое. Это, наверное, единственное место, где я действительно чувствую себя дома, и не просто дома, а дома! В этом месте время для меня опять-таки иное, но оно не стоит, оно течет, но оно не утекает, оно мое время, оно течет не быстрее и не медленнее, оно какое-то уютное время, что ли: оно хоть и уходит, а я не жалею. В Глухом времени мне не жалко!

Во время работы над пьесой похоронили бабушку. Прощание было на улице, напротив мусорных контейнеров этого ритуального центра. Время от времени выходил патологоанатом из морга покурить. Дорога на кладбище была вся в колдобинах. Ехали в газели с матерью. Я придерживал гроб, чтобы от тряски тело не вывалилось. Когда приехали на кладбище, яма уже была подготовлена, окруженная мокрой бурой землей: там были землекопатели-гробовики, которым, как оказалось, принято давать на чай. Ну дал я им на чай. Держа гроб в раздолбанной газели и давая чаевые землекопателям, я думал о великой русской культуре, великой русской музыке, о Чайковском там и о Глинке и о том, что 70% населения РФ положительно оценивают деятельность Сталина. Я думал: “Ну, вот вам и великая русская культура: своих собственных мертвых похороноить не можем нормально.” Это как будто две параллельные реальности, не зависящие друг от друга на первый взгляд, но погружающие нас в коллективную шизофрению.

Пьеса – это реакция на современную российскую действительность через призму моего личного опыта. Там и про дом, и про грусть, и про злобу, и про ненависть, и про любовь.
Технически, как и мои многие другие работы, пьеса основана на сочетании различных элементов, изначально находящихся в разных, более-менее разрозненных контекстах. Таким образом я пытаюсь создать новый контекст для этих объектов. Обычно я не изменяю вещи путем изменения их формы, анатомии и т.д., но, скорее, посредством их сочетания с другими объектами, тем самым измененяя их окружение, а с тем и восприятие.
Пьеса – своего рода поэтизация ужаса, транспозиция в поэтический домен. Я не хочу вдаваться в прочие технические детали, просто оставлю здесь ингредиенты и план формы с парой комментариев.

Ингредиенты пьесы «Как я провёл это лето»:

– VHS-запись нас с друзьями: как мы катаемся на мотоблоке в 1996 году
– Белый шум, фильтрованный звуковысотами ансамбля
– Первые 54 Такта интродукции 1-го концерта Чайковского в записи Ван Клиберна и Кондрашина (оцифрованная пластинка с бабушкиной антресоли)
– Видео реки Суды в деревне Глухое Вологодской области Кадуйского района
– Сонификация кадра с изображением Сталина на одном из съездов КПСС. Все звуковысоты первой части пьесы с пейзажем: результат этой сонификации. На вертикальной оси изображения – частоты, на горизонатильной оси – длительности.
– 3D-ноты на видео, составляющие контур изображения Сталина из выше упомянутого кадра, которые накладываются на пейзаж реки Суды.
– Суперкат аплодисментов членов КПСС Сталину

План формы: